Содержание → VI → Часть 2
Отношения Ахматовой и Лидии Корнеевны в свое время были омрачены ссорой, они не общались в течение десяти лет, со времени войны и вплоть до 1952 года. Уже на моей памяти, в конце пятидесятых, их дружба подверглась еще одному испытанию, и причиной тому стал наш с братом Борисом близкий приятель, родной племянник Чуковской Женя.
Увы, с Лидией Корнеевной случилось то, что, как известно, произошло со всеми москвичами: ее «испортил квартирный вопрос». Она со своей дочкой Люшей жила на улице Горького в квартире, которая принадлежала Корнею Ивановичу. А на http://storetrip.ru даче в Переделкине рос и воспитывался сын убитого на войне ее брата Бориса.
В пятидесятых годах Женя Чуковский окончил школу и поступил в Институт кинематографии. Ездить всякий день из Переделкина к месту учебы было затруднительно, и Корней Иванович выделил внуку комнатку в квартире на улице Горького.
У Лидии Корнеевны были к племяннику претензии вполне коммунального свойства: Женя не вымыл за собою ванну…, он разбросал на кухне свою одежду…, он вышел из комнаты в одних трусах… и т. д. и т. п.
Надо сказать, Ахматова в этом конфликте решительно взяла сторону Жени. Она, например, говорила:
— Неужели бы я стала считать, сколько раз при мне мальчики Ардовы выходили в трусах? ..
Кроме Анны Андреевны в этот конфликт были вовлечены и некоторые другие дамы — тогдашние приятельницы Чуковской. Я помню, как у нас на Ордынке Маргарита Алигер громко осуждала Женю за его «проступки». Это говорилось моему младшему брату, который ни слова не проронил в ответ. А когда Алигер окончила свой монолог и удалилась, Боря мрачно поглядел ей вслед и сказал:
— Подумаешь, Марина Цветаева…
Каковая реплика привела Ахматову в совершенный восторг.
И еще подобное воспоминание. Наталья Ильина в свою очередь произносила гневную речь в защиту «обижаемой» Лидии Корнеевны. Между прочим, она говорила:
— Женя, со своим отвратительным лицом…
Ахматова жестом прервала ее и гневно сказала:
— Я слышать не могу, когда кого-нибудь ругают за некрасивую внешность!
По счастью, конфликт Лидии Корнеевны с племянником продолжался недолго. В 1958 году Женя познакомился с дочерью Шостаковича Галей. Они полюбили друг друга, вскоре поженились, и Дмитрий Дмитриевич предоставил им жилье.
Честное слово, я бы не стал вспоминать эту неприглядную историю, кабы она не аукнулась совсем недавно и самым постыдным образом. 7 декабря 1997года мой приятель Евгений Борисович Чуковский скончался, и его решили похоронить на Переделкинском кладбище, рядом с дедом и бабкой. Но этому категорически воспротивилась дочь Лидии Корнеевны Люша (Елена Цезаревна Вольпе), а именно она является душеприказчицей Корнея Ивановича. Бедный Женя, при жизни его выживали из квартиры любимого деда, а после смерти не дали лечь рядом с ним…
Но вернусь к Лидии Корнеевне. После смерти Ахматовой я виделся с нею раза два или три. Более всего запомнилось мне, как я побывал у нее в гостях осенью 1971 года. Я пришел показать ей только что написанные свои рассказы, которые для печати не предназначались. Чуковская приняла меня очень тепло. Незадолго до этого она вышла из больницы и говорила мне:
— Врачи подозревали, что у меня рак легкого. Но потом выяснилось, что это — туберкулез. И тогда все стали меня поздравлять, как будто я родила тройню…
Рассказы мне пришлось читать вслух, зрение у Лидии Корнеевны было неважное… Прочитанное она похвалила, сделала несколько незначительных замечаний и торжественно, как бы принимая меня в русскую литературу, произнесла:
— Ну вот, теперь я буду знать, что есть такой писатель — Миша Ардов.
Чего греха таить, в те минуты я отнесся к этому вполне серьезно…
Потом мы с ней беседовали о политике, о литературе… Заговорили о Солженицыне… И тут Лидия Корнеевна сказала фразу, которую я запомнил на всю жизнь:
— Я поняла, что этим… — тут моя собеседница указала рукою на потолок (в те времена такой жест означал, что речь идет о самом высоком советском начальстве), — … что этим даже деньги не нужны. Им нужен только срам.
